из старой тетради

что выписывала в неё для себя лет 20-25 назад из читаемых тогда мною книг.. вообще таких тетрадей у меня не одна, но эта - одна из самых первых..

ещё тогда не знала о существовании Саи, и была совершенной атеисткой, хотя религия и наука, история религии интересовали всегда... их взаимосвязь и связь с искусством.. ..

начала читать эти записи .. и они открылись в каком-то совершенно другом измерении.. очень интересно наблюдать за этим внутренним процессом..

появилась совершенно новая глубина во всём...

кому интересно, почитаете..

может быть тоже жили с героями этих произведений и мысли их вдохновляли вашу жизнь.. а может быть вдохновляют и по сей день..

для меня это, наверное, основание... с чего всё начиналось в моей этой физической жизни... и так замечательно продолжилось в Учении Вознесённых Учителей и Учении Саи-Христа..

всё так взаимосвязано и переплетено, и вытекает одно из другого...

Даниил Гранин «Эта странная жизнь»

Большая часть людей не пробует выйти за пределы своих возможностей; за свою жизнь они так и не пробуют узнать, на что они способны и на что – неспособны...

.. ненаписанное, несделанное – вот там, среди несовершённых ошибок, избегнутого риска и даже позора, таились, может быть, действительно великие открытия. И уж наверняка – открытие самого себя.

В.В. Вересаев "Звезда" (восточная сказка)

«.. Долой звезду, долой свет, - он лишил нас жизни и радости! Мы мирно жили во мраке, мы любили наши милые жилища, нашу тихую жизнь... Пришёл свет, - и нет уж отрады ни в чём. Грязными уродливыми кучами теснятся дома. Листья деревьев бледны и склизки... И нигде нет спасения от дерзкого, всепроникающего света! Он врывается в наши дома, и вот мы видим: все они облеплены грязью; грязь въелась в стены, затянула окна, вонючими кучами громоздится в углах. ... И друг на друга уж не можем мы больше смотреть, - не человека видим мы перед собою, а поругание человека.. Каждый наш тайный шаг, каждое скрытое движение освещает неумолимый свет. Невозможно жить! Долой звездоносца, да погибнет свет!»

... Усмехнулся Адеил.

- А ты думаешь, если я её брошу, - мир на земле не погиб уже навеки?

- .. По законам природы жизнь развивается медленно. И медленно приближаютсяв жизни далёкие звёзды. При их постепенном приближающемся свете постепенно перестраивается и жизнь. Но ты не хотел ждать. Ты на свой страх сорвал звезду с неба и ярко осветил жизнь. Что же получилось? Вот она кругом перед нами, - грязная, жалкая и уродливая.. Не велика мудрость сорвать с неба звезду и осветить ею уродства земли. Нет, возьмись за чёрную, трудную работу переустройства жизни...

- ... И те, которые теперь в ярости кидаются на звезду волею –неволею возьмутся за переустройство жизни. Ведь и вся злоба их теперь от того, что при свете, - они чувствуют, - им невозможно жить так, как они живут..

...

И с ужасом чувствовали люди, что если опять засияет на земле свет, то придётся .. взяться, наконец, за громадную работу, и нельзя будет уйти от неё никуда. ...

сказка была написана где-то ещё до революции.. возможно в 1916 году ..

:luck:

Стругацкие «Трудно быть богом»

... Но что же вы всё-таки посоветовали бы Всемогущему? Что, по-вашему, следовало бы сделать Всемогущему, чтобы вы сказали: вот теперь мир добр и хорош?...

Будах, одобрительно улыбаясь, откинулся на спинку кресла и сложил руки на животе. ...

- Что ж, - сказал он, - извольте. Я сказал бы Всемогущему: «Создатель, я не знаю Твоих планов, может быть, Ты и не собираешься делать людей добрыми и счастливыми. Захоти этого! Так просто этого достигнуть! Дай людям вволю хлеба, мяса и вина, дай им кров и одежду. Пусть исчезнут голод и нужда, а вместе с тем и всё, что разделяет людей.»

- И это всё? – спросил Румата.

- Вам кажется, что этого мало?

Румата покачал головой.

- Бог ответил бы вам: «Не пойдёт это на пользу людям. Ибо сильные вашего мира отберут у слабых то, что Я дал им, и слабые по-прежнему останутся нищими».

- Я бы попросил бога оградить слабых. «Вразуми жестоких правителей», - сказал бы я.

- Жестокость есть сила. Утратив жестокость правители потеряют силу, и другие жестокие заменят их.

Будах перестал улыбаться.

- Накажи жестоких, - твёрдо сказал он, - чтобы неповадно было сильным проявлять жестокость к слабым.

- Человек рождается слабым. Сильным он становится, когда нет вокруг никого сильнее его. Когда будут наказаны жестокие из сильных, их место займут сильные из слабых. Тоже жестокие. Так придётся карать всех, а я не хочу этого.

- Тебе виднее, Всемогущий. Сделай тогда просто так, чтобы люди получили всё и не отбирали друг у друга то, что Ты дал им.

- И это не пойдёт людям на пользу, - вздохнул Румата, - ибо когда получат они всё даром, без трудов, из Рук Моих, то забудут труд, потеряют вкус к жизни и обратятся в моих домашних животных, которых я вынужден буду впредь кормить и одевать вечно.

- Не давай им всего сразу! – горячо сказал Будах – Давай понемногу, постепенно!

- Постепенно люди и сами возьмут всё, что им понадобится.

Будах неловко засмеялся.

- Да я вижу, это не так просто, - сказал он. – Я как-то не думал раньше о таких вещах... Кажется мы с вами перебрали всё. Впрочем, - он подался вперёд, - есть ещё одна возможность. Сделай так, чтобы больше всего на свете люди любили труд и знание, чтобы труд и знание стали единственным смыслом их жизни!

...

- Я мог бы сделать и это, сказал он. – Но стоит ли лишать человечество его истории? Стоит ли подменять одно человечество другим? Не будет ли это то же самое, что стереть это человечество с лица земли и создать на его месте новое?

Будах, сморщив лоб, молчал обдумывая. Румата ждал.

...

Будах тихо проговорил:

- Тогда, Господи, сотри нас с лица земли и создай заново более совершенными.. или ещё лучше, оставь нас и дай нам идти своей дорогой.

- Сердце моё полно жалости, - медленно сказал Румата. – Я не могу этого сделать. ...

... И впервые Румата подумал: ничего нельзя приобрести, не утратив, - мы бесконечно сильнее Араты в нашем царстве добра и бесконечно слабее Араты в его царстве зла...»

:luck:

:luck:

Антуан де Сент-Экзюпери «Планета людей»

... Нет, никто никогда не заменит погибшего товарища. Старых друзей наскоро не создашь. Нет сокровища дороже, чем столько общих воспоминаний, столько тяжких часов, пережитых вместе, столько ссор, примерений, душевных порывов. Такая дружба – плод долгих лет. ...

Так устроена жизнь. Сперва мы становимся богаче, ведь много лет мы сажали деревья, но потом настают годы, когда время обращает в прах наши труды и вырубает лес. Один за другим уходят друзья, лишая нас прибежища. ...

..ничего нет в мире драгоценнее уз, соединяющих человека с человеком.

Работая только ради материальных благ, мы сами себе строим тюрьму. И запираемся в одиночестве, и все наши богатства – прах и пепел, они бессильны доставить нам то, ради чего стоит жить.

... люди, застигнутые катострофой, уже не боятся. Пугает только неизвестность. Но когда человек уже столкнулся с нею лицом к лицу, она перестаёт быть неизвестностью. А особенно – если встречаешь её вот так спокойно и серьёзно. ... Мужество Гийоме рождено прежде всего душевной прямотой.

Главное его достоинство не в этом. Его величие – в сознании ответственности. Он в ответе за самого себя, за почту, за товарищей, которые надеются на его возвращение. Их горе или радость у него в руках....

Он один из тех больших людей, что подобны большим оазисам, которые могут многое вместить и укрыть в своей тени. Быть человеком – это и значит чувствовать, что ты за всё в ответе. Сгорать от стыда за нищету, хоть она как будто существует и не по твоей вине. Гордиться победой, которую одержали товарищи. И знать что, укладывая камень, помогаешь строить мир.

.. смерть, поистине достойная человека. То был садовник. Он оставлял возделанную землю, Возделанную планету. Узы любви соединяли его со всеми полями и садами, со всеми деревьями нашей земли. Вот кто был её великодушным щедрым хозяином и властелином. Вот кто.. обладал истинным мужеством, ибо он боролся со смертью во имя Созидания.

... ... ...

...этот мавр великолепен, он защищает не свободу свою – в пустыне человек всегда свободен – и не сокровища, видимые простым глазом, - в пустыне их нет – он защищает своё внутреннее царство. ..

Меня потрясли даже не его мучения. В мучения я не верю. Но со смертью каждого человека умирает неведомый мир. И я спрашивал себя, какие образы гаснут в нём? Что там медленно тонет в забвении – плантация Сенгала? Снежно-белые города южного Марокко? Быть может, в этом комке чёрной плоти меркнут лишь самые ничтожные заботы.. быть может засыпает душа раба, - а может быть пробуждённый нахлынувшими воспоминаниями, во всём своём величии умирает человек. ..

И черепная коробка становилась для меня точно старый ларец. И не узнать, какая частица нашего мира погибала в этом человеке в дни его последнего всеобъемлющего сна, что разрушилось в этом сознании и в этой плоти, которая понемногу возвращалась ночи и земле. ...

Да разве я о себе.. Вот оно, вот, что поистине невыносимо. Опять и опять мне чудятся глаза, полные ожидания, - и едва увижу их, по сердцу как ножом полоснёт. Я готов вскочить и бежать бежать со всех ног. Там гибнут люди, там зовут на помощь!

Так странно мы меняемся ролями, но я никогда и не думал иначе. ... Нет, Прево тоже не станет терзаться страхом смерти, о котором нам все уши прожужжали. Но есть нечто такое, чего он не может вынести так же как и я. Да, я готов уснуть. На одну ли ночь, на века ли – когда уснёшь, будет уже всё равно. И тогда – безграничный покой!

Но там – там закричат, заплачут, сгорая в отчаянии... думать об этом нестерпимо. Там погибают, не могу я смотреть на это сложа руки! Каждая секунда нашего молчания убивает тех, кого я люблю! Неудержимый гнев закипает во мне: отчего я скован и не могу помчаться на помощь? Отчего этот огромный костёр не разнесёт наш крик по всему свету? Держитесь! Мы идём!... Идём!... Мы спасём вас!...

:luck:

Н.К. Рерих "Избранное"

"Замки печали"

... Всё, что не говорит о печали, слёзы выели из серого замка.

Проходила ли радость по замку?

Были в нём весёлые трубы. Было твёрдое слово чести. Было познание брака.

Всё это унесло время.

Долго стоят по вершинам пустые серые замки.

И время хранит их смысл.

Что оставит время от наших дней? Проникнуть не можем. Не знаем.

Если бы знали, может быть убоялись.

:luck:

Антуан де Сент-Экзюпери

«Планета людей»

... Что же мы знаем? Только то, что в каких-то неведомых условиях пробуждаются все силы души. В чём же истина человека?

Истина не лежит на поверхности. Если на этой почве, а не на какой либо другой, апельсиновые деревья пускают крепкие корни и приносят щедрые плоды, значит, для апельсиновых деревьев эта почва и есть истина.

Если именно эта религия, эта культура, эта мера вещей, эта форма деятельности, а не какая-либо иная дают человеку ощущение душевной полноты, могущество, которого он в себе и не подозревал, значит именно эта мера вещей, эта культура, эта форма деятельности и есть истина человека. А здравый смысл? Его дело объяснять жизнь, пусть выкручивается как угодно. ...

Тоска – это когда жаждешь чего-то, сам не знаешь чего... Оно существует, это неведомое и желанное, но его не высказать словом.

.. МЫ.. чего не хватает нам?..

... Истина человека – то, что делает его человеком. Кто изведал такое благородство человеческих отношений, такую верность правилам игры, уважение друг к другу, что превыше жизни и смерти, тот не станет равнять эти чувства с убогим добродушием демагога, который в знак братской нежности стал бы похлапывать тех же арабов по плечу, льстя им и в то же время их унижая..

.. Все мы – кто смутно, кто яснее – ощущаем : нужно пробудиться к жизни. Но сколько открывается ложных путей..

... Когда мы осмыслим сво роль на земле, пусть самую скромную и незаметную, тогда лишь мы будем счастливы. Тогда лишь мы сможем жить и умирать спокойно, ибо то, что даёт смысл жизни, даёт смысл и смерти..

* * * * * * *

... От поколения к поколению передаётся жизнь – медленно, как растёт дерево, - а с нею передаётся и сознание. Какое поразительное восхождение! Из расплавленной лавы из того теста, из которого слеплены звёзды, из чудом зародившейся живой клетки, вышли мы – люди – и поднимались всё выше, ступень за ступенью, и вот мы пишем контаты и измеряем созвездия. ...

.. Тот голод, что под обстрелом гнал бойцов Испании на урок ботаники, что гнал Мермоза к Южной Атлантике, а иного – к стихам, - это вечное чувство неутолённости возникает потому, что человек в своём развитии далеко ещё не достиг вершины, и нам надо ещё понять самих себя и вселенную. Надо перебросить мостки во тьме. ...

Слишком много в мире людей, которым никто не помог пробудиться.

... Мать кормила грудью младенца; смертельно усталая, она казалась спящей. Среди бессмыслицы и хаоса этих скитаний передавалась ребёнку жизнь. Я посмотрел на отца. Череп тяжёлый и голый, как булыжник. Скованное сном в неловкой позе, стиснутое рабочей одеждой бесформенное и неуклюжее тело. Не человек, а ком глины. Так по ночам, на скамьях рынка грудами тряпья валяются бездомные бродяги. И я подумал: нищета, грязь, уродство – не в этом дело. Но ведь вот этот человек и эта женщина когда-то встретились впервые, и, наверно, он ей улыбнулся, и, наверно, после работы принёс ей цветы. Быть может, застенчивый и неловкий, он боялся, что над ним посмеются. А ей, уверенной в своём обаянии, из чисто женского кокетства, быть может приятно было его получить. И он, превратившийся ныне в машину, только и способную ковать или копать, томился тревогой, от которой сладко сжималось сердце. Непостижимо, как же они оба превратились в комья грязи? Под какой страшный пресс они попали? Что их так исковеркало? Животное и в старости сохраняет изящество. Почему же так изуродована благородная глина, из которой вылеплен человек? ...

... Сажусь напротив спящей семьи. Между отцом и матерью кое-как примостился малыш. Но вот он поварачивается во сне, и при свете ночника я вижу его лицо. Какое лицо! От этих двоих родился на свет чудесный золотой плод. Эти бесформенные тяжёлые кулаки породили чудо изящества и обаяния. Я смотрел на гладкий лоб, на пухлые нежные губы и думал: вот лицо музыканта, вот маленький Моцарт, он весь – обещание! Он совсем как маленький принц из какой-нибудь сказки, ему бы расти, согретому неусыпной разумной заботой, и он бы оправдал самые смелые надежды! Когда в саду, после долгих поисков, выведут наконец новую розу, все садовники приходят в волнение. Розу отделяют от других, о ней неусыпно заботятся, холят её и лелеют. Но людирастут без садовника. Маленький Моцарт, как и все, попадёт под тот же чудовищный пресс. И станет наслаждаться гнусной музыкой низкопробных кабаков. Моцарт обречён.

... Я говорил себе: эти люди не страдают от своей судьбы. И не сострадание меня мучит. Не в этом дело, чтобы проливать слёзы над вечно незаживающей язвой. Те, кто ею поражён, её не чувствуют. Язва поразила не отдельного человека, она разъедает человечество. И не верю я в жалость. Меня мучит забота садовника. Меня мучит не вид нищеты, - в конце концов люди свыкаются с нищетой, как свыкаются с бездельем. На Востоке многие поколения живут в грязи и отнюдь не чувствуют себя несчастными. Того, что меня мучит, не излечить бесплатным супом для бедняков. Мучительно не уродство этой бесформенной, измятой человеческой глины. Но в каждом из этих людей, быть может, убит Моцарт.

... ...

Один лишь Дух, коснувшись глины, творит из неё Человека.

... ...

:luck:

А. Де Сент-Экзюпери

«Письмо к заложнику»

... легко найти друзей, готовых нам помочь. Трудно заслужить друзей, требующих нашей помощи..

.. кто станет ломиться в их дверь с требованием, чтобы его впустили: «Открой! Это я!»

Нужно приучить младенца к груди, чтобы он сам начал тянуться к ней. И нужно долго растить друга, чтобы он когда-нибудь предъявил права на твою дружбу.

... К тебе я могу войти, не надевая никакого мундира, не исповедуя никакого корана и не отрекаясь ни от чего, что принадлежит моей внутренней родине. Рядом с тобой мне нет надобности ни каяться, ни оправдываться, ни доказывать; наша встреча осенит меня миром... Поверх всех моих неуклюжих слов, поверх всех моих рассуждений, которые могут быть ошибочными, ты видишь во мне просто Человека. Ты чтишь во мне посланца моей веры, моих традиций, моей любви, и если я не похож на тебя, то этим я не только тебя не оскорбляю, а напротив, обогащаю тебя. Ты расспрашиваешь меня, как расспрашивают путешественника.

Как и всякий человек, я нуждаюсь в признании, и я чувствую себя чистым в тебе и иду к тебе.

Меня тянет туда, где я чист. Ты знаешь меня не по моим догмам и поступкам. Принимая меня таким, каков я есть, ты, если нужно, проявишь терпимость и к этим догмам, и к этим поступкам. И я благодарен тебе за то, что ты принимаешь меня со всем, что есть во мне. На что мне друг, который будет судить меня?

Антуан де Сент-Экзюпери не совершал никакой особой садханы, и не занимался никакими специальными духовными практиками, он просто искренне и честно жил... но как близко он подошёл своей Жизнью к Истине...

думаю потому, что внутри он всё время стремится оставаться преданным голосу своей совести..

и может быть ещё потому, что когда человек достаточно длительный период находится очень близко к смертельной опасности, и при этом не просто подвергает себя ей, но и пытается очень сильно понять, проникнуть в смысл Жизни, он тоже начинает выходить в очень удивительные внутренние пространства, наполненные Истиным видением вещей..

случайно как-то всё получилось с этими выписками из старого блокнота.. но может и не совсем случайно... вчера узнала что

" военный лётчик Антуан де Сент-Экзюпери погиб, выполняя боевое задание 31 июля 1944 г. " .. я не знала, что дата его гибели 31-е июля..

получилось, эти записи из его произведений, и как небольшая дань ему... Его Памяти..

:luck:

Антуан де Сент-Экзюпери «Военный лётчик»

.. Я мыслю противоречиями. Моя истина разъята на куски, и рассматривать их я могу только каждый в отдельности. Если я останусь жив, я подожду, пока наступит ночь, и тогда буду размышлять.

Благословенна ночь. Ночью разум спит и вещи предоставлены самим себе. То, что действительно важно, вновь обретает цельность после разрушительного дневного анализа. Человек вновь соединяет куски своего мира и опять становится спокойным деревом.

День отдаётся семейным ссорам, ночью же к человеку возвращается Любовь. Потому что Любовь сильнее этого словесного ветра. И человек садится у окна под звёздами, - он снова чувствует ответственность и за спящих детей, и за завтрашний хлеб, и за сон жены, такой хрпкой, нежной и недолговечной. Любовь – о ней не спорят. Она есть. Пусть же наступит ночь, чтобы мне раскрылось нечто достойное Любви! Чтобы я задумался о цивилизации, о судьбах человека, о том, как ценят дружбу в моей стране...

... Если я останусь в живых, я подожду, пока наступит ночь, чтобы немного пройтись по дороге, пересекающей нашу деревню, и там, в моём благоденственном одиночестве, я быть может пойму, почему я должен умереть.

... Меня поражает один факт, которого никто не желает признать.. жизнь Духа иногда прерывается. Только жизнь Разума непрерывна или почти непрерывна. Моя способность размышлять не претерпевает больших изменений. Для духа же важны не сами вещи, а смысл, связывающий их между собой. Подлинное лицо вещей, которое он постигает сквозь внешнюю оболочку. И Дух переходит от ясновидения к абсолютной слепоте...

... Дух способен любить, но он спит. В чём состоит искушение, я знаю не хуже любого отца церкви. Искушение – это соблазн уступить доводам Разума, когда спит Дух.

Какой смысл в том, что я рискую жизнью, бросаясь в эту лавину? Не знаю. Меня сто раз уговаривали: «Соглашайтесь на другую должность. Ваше место там. Там вы принесёте куда больше пользы, чем в эскадрилье. Лётчиков можно готовить тысячами...» Доводы были неопровержимы. Мой разум соглашался, но мой инстинкт брал верх над разумом. ...

Я знаю, придёт время, и я пойму, что поступив наперекор своему разуму, поступил разумно.

******************** *********************** **************************

Ни при каких обстоятельствах в человеке не может проснуться кто-то другой, о ком он прежде ничего не подозревал. Жить – значит медленно рождаться. Это было бы чересчур легко – брать уже готовые души.

Порою кажется, что внезапное озарение может совершенно перевернуть человеческую судьбу. Но озарение означает лишь то, что Духу внезапно открылся медленно подготовлявшийся путь. Я долго изучал грамматику. Меня учили синтаксису. Во мне пробудили чувства. И вдруг в моё сердце постучалась поэма. Конечно, сейчас я не испытываю любви, но если сегодня вечером что-то откроется мне, значит я уже раньше трудился и носил камни для невидимого сооружения. Я сам готовлю своё празднество, и я не вправе буду говорить, что внезапно во мне возник кто-то другой, потому что этого другого создаю я сам.

***************** *************** *****************

Мне кажется теперь я лучше понимаю, что такое духовная культура. Духовная культура это наследие верований, обычаев и знаний, накопленных веками, - иногда их трудно оправдать логически, но они содержат своё оправдание в самих себе, как дороги - если они куда-то ведут, потому что это наследие открывает человеку его внутреннюю беспредельность.

... Если человеку, чтобы почувствовать себя человеком, нужно участвовать в состязании в беге, петь в хоре или воевать, то это уже узы, которыми он стремится связать себя с другими людьми и с миром. Но до чего же непрочны такие узы!

Подлинная духовная культура целиком заполняет человека, даже если он никуда не двигается.

В каком-нибудь тихом городке, сквозь серую дымку дождливого дня я вижу калеку-затворницу, задумчиво сидящую у своего окошка. Что она есть? Что из неё сделали? О духовной культуре этого городка я буду судить по насыщенности её внутренней жизни. Чего мы стоим, если вдруг становимся неподвижны?

Внутренняя жизнь молящегося доминиканца насыщена до предела. Человеком в полной мере он становится именно тогда, когда простёршись ниц, неподвижно застывает в молитве. ... Сезанн, безмолвно застывший перед своим этюдом, тоже живёт бесценной внутренней жизнью. Человеком в полной мере он становится именно тогда, когда молчит, всматривается и судит. Тогда его полотно становится для него бескрайним, как море.

.. Когда какая-нибудь случайность пробуждает в человеке любовь, то всё в нём подчиняется этой любви, и любовь даёт ему ощущение беспредельности.

... но я понимаю также, что всё, относящееся к человеку, нельзя ни сосчитать, ни измерить. Подлинная беспредельность не воспринимается глазом, она доступна только духу. ...

... Я считал, что риску подвергается прежде всего моя плоть. Точка зрения, на которую я по необходимости становился была точкой зрения моего тела. Мы так много занимаемся своим телом! Так старательно одеваем его, моем, холим, бреем, поим и кормим. Мы отождествляем себя с этим домашним животным. Мы водим его к портному, к врачу, к хирургу. Мы страдаем вместе с ним. Мы плачем вместе с ним. Мы любим вместе с ним. О нём мы говорим: «Это я».

И вдруг

вся эта иллюзия рушится. Тело мы не ставим не в грош! Низводим его до уровня прислуги. Стоит только вспыхнуть гневу, запылать любви, проснуться ненависти, и эта пресловутая солидарность даёт трещину.

Твой сын в горящем доме? Ты спасаешь его! Тебя не удержать! Пусть ты горишь. Тебе плевать на это! Ты готов кому угодно заложить свою плоть, эту жалкую ветошь!

Ты вдруг обнаруживаешь, что вовсе не привязан к тому, что казалось тебе таким важным. Ты готов лишиться руки, лишь бы не отказать себе в роскоши протянуть руку помощи тому, кто в ней нуждается. Ты весь в своём действии. Твоё действие – это ты. Больше тебя нет нигде. Твоё тело принадлежит тебе, но оно уже не ты. Ты готов нанести удар? Никто не сможет обуздать тебя, угрожая твоему телу. Ты – это смерть врага. Ты – это спасение сына. Ты обмениваешь себя. И у тебя нет такого чувства будто ты теряешь на этом обмене. Твои руки, ноги? Они – только орудия. Плевать на орудие, если оно ломается, когда с его помощью обтёсывают камень. И ты обмениваешь себя на смерть соперника, на спасение сына, на исцеление больного, на твоё открытие, если ты изобретатель.

И смысл твоего существования становится вдруг ослепительно ясен. Смысл его – это твой долг, твоя ненависть, твоя любовь, твоя верность, твоё изобретение. Ты не находишь в себе ничего другого.

Огонь освободил тебя не только от плоти, но и от культа плоти. Человек перестал интересоваться собой. Ему важно лишь то, к чему он причастен. Умирая, он не исчезает, а сливается с этим. Он не теряет, а находит себя... !

Человек не умирает. Он воображает, будто боится смерти, но боится он неожиданности, взрыва, боится самого себя. Страх смерти? Нет. Когда встречаешься со смертью, её уже не существует. ... Когда разрушается тело, становится очевидным главное. Человек – всего лишь узел отношений. И только отношения важны для человека.

Мы бросаем тело, эту старую клячу. Кто думает о себе, умирая? Такого я ещё не встречал!...

Только выполнение своего долга позволяет человеку чем-то стать.

... речь идёт о настоящей любви: о сети связей, которые делают тебя человеком...